Воспоминания о тяжелом труде в разные периоды становятся важным источником для изучения истории, идентичности и социальных изменений. Как люди рассказывают о своей работе, как эти нарративы формируют коллективную память и позволяют по-новому взглянуть на историю профессий и городов, обсудили исследователи из разных регионов России.

Лаборатория управления креативной экономикой регионов НИУ ВШЭ – Пермь провела Всероссийский круглый стол «Нарративы о труде как форма культурной памяти и репрезентации профессионального сознания». Мероприятие организовано в рамках совместного проекта НИУ ВШЭ – Пермь и Сахалинского государственного университета «Зеркальные лаборатории».

Понятие «нарратив» (от латинского narrare – повествовать, рассказывать) появилось благодаря историку и антропологу Артуру Тойнби, создавшему концепцию «нарративной истории», согласно которой исторические события часто понимаются не как следствие закономерностей, а в контексте рассказов о них и их интерпретации и сейчас широко используется в гуманитарных науках.

Проект реализуется с 2023 года, объединяя для решения конкретной исследовательской задачи исследователей, ученых, преподавателей и музейных экспертов со всей страны. За прошедшие годы к нему присоединились исследователи из Уральского отделения РАН, Кемеровской области и Приморского края, отметила, открывая круглый стол, руководитель проекта «Индустриальная культура: цифровые решения для исследовательской экосистемы», научный сотрудник Научно-учебной лаборатории междисциплинарных эмпирических исследований Лилия Пантелеева.

Доверие, диктофон и этика

Старший научный сотрудник Музея этнографии и антропологии РАН (Кунсткамера) Вероника Беляева-Сачук представила доклад «Использование нарративов в этнографических исследованиях». Она пояснила, что нарратив в этнографических исследованиях используется при подготовке собственных материалов и для проведения интервью, когда информанта расспрашивают об особенностях и аспектах жизни народа, группы или местности, наиболее важных для ученых. Используются подготовленный и спонтанный нарратив, когда респондент внезапно начинает рассказывать о важных для него элементах жизни, которые находились вне поля исследований.

Этнографы применяют нарративы, описанные информантами во время опроса и неформального общения, хотя при отражении последних могут возникать этические проблемы в случае, если собеседники ученых сообщают негативные сведения о соседях и других людях. Тем не менее, такие неформальные нарративы крайне ценны, поскольку непринужденная обстановка способствует более подробному и обширному рассказу.

Вероника Беляева-Сачук отметила, что получение качественного нарратива особенно по чувствительным темам, касающимся традиционных верований и фольклора, требует от исследователя серьезных усилий в налаживании личных контактов с местными жителями и служителями культов.

Например, опыт общения с шаманами в Бурятии показал, что они не хотят рассказывать сакральные нарративы при официальных интервью, но после личного общения, во время которого у исследователя сложились доверительные отношения, они разрешали включать диктофон и даже объясняли во время обряда смысл своих действий. «Если мы начинаем разговаривать спонтанно, то сложно включить диктофон, тогда я стараюсь не прерывать информанта, но все-таки задаю вопросы. Надо также транскрибировать некоторые элементы, например, ненормативную лексику или реагировать на просьбу что-то не писать», - сказала ученый.

Этнограф рассказала, что разные народы отличаются в своем отношении к попыткам использовать элементы традиционной культуры, например, саамы из Ловозерского района Мурманской области негативно воспринимают, когда туристы одевают шапки или другие детали национального костюма, а в Бурятии, напротив, их наличие облегчает диалог с местными жителями.

Личное доверие с информантом позволяет договориться о съемках видео самим представителем коренных малых народов, когда он показывает детали своего быта и повседневных практик: еды, занятий ремеслом и т.д.

Сбор нарратива в этнографии отчасти связан с этическими проблемами, важно избегать интимных и чувствительных тем, способных задеть человека. «Надо всегда вести себя осторожно, люди нам не обязаны ничего рассказывать, особенно во время краткого визита», - подытожила докладчик.

История заводов и жизнь городов

Наталья Веселкова и Елена Прямикова (Уральский федеральный университет имени первого президента России Б.Н.Ельцина) представили доклад «Нарративы о труде в контексте локальной памяти». Докладчицы отметили, что исследование связано с промышленностью и определенными городами, где история завода или другого предприятия может быть значительнее истории города, создававшегося как рабочий поселок. Наталья Веселкова напомнила, что в советские годы действовали центры записи мемуаров, в том числе звуковых, это нередко были идеологизированные воспоминания, но, тем не менее, они содержат ценные сведения о давнем и относительно свежем прошлом. Например, была создана Уральская (впоследствии Свердловская) областная редакция «История фабрик и заводов», но многие подготовленные ей материалы не были изданы.

Она пояснила, что докладчицы сфокусировались на истории Кузнецкостроя, подготовкой которой занимались Лидия Тоом и будущий известный писатель Александр Бек, бывшие в тот момент семейной парой. 

Бек вспоминал, что при сборе записей рассказов рабочих и инженеров для «Истории фабрик и заводов», организованной Максим Горьким, им выделили стенографисток. «Для нас эти стенограммы были сырьем и рудой, которые мы должны были переплавить, мы подходили не хищнически, существовал некоторый сложный баланс, между отношением к записям как к сырью и уважением к говорившим. Бек впоследствии отмечал, что он и его коллеги стремились фокусироваться на проблемах, уточнять сложные вопросы, останавливаться на важных деталях, подбадривать собеседника, если он запинался, с некоторыми встречались несколько раз.

Собиратели устных мемуаров и сейчас понимают, что работают с сырьем, но одновременно это и социальная работа, своего рода психотерапия, позволяющая людям, переживавшими трудные моменты, например закрытие предприятия поделиться своими переживаниями.

В «Лаборатории воспоминаний» в Магнитогорске, размещенной в библиотеке, ликвидированной в 2000-е гг. швейной фабрики, исследователи видели бывших работников (в период расцвета их численность достигала около 4500), образцы продукции, лекал, номера многотиражки. Они радостно узнавали друг друга, листая подшивки. В частности, две швеи беседовавшие с докладчицами на фабрике, которую пытаются возродить и одновременно использовать как городское пространство, продемонстрировали им упражнения производственной гимнастики, рассказали, что фабрика одной из первых в СССР выпускала в середине 1980-х гг. куртки-«аляски», восстанавливая детали жизни фабрики и города, дополняя картину их прошлого. Вместе с другими элементами, например десертом «Руда» с лопаточкой вместо вилки, они создают более разнообразные представления о Магнитогорске.

Елена Прямикова дополнила, что исследователь может применить метод «наивного новичка», но грамотно, без фальши. Это действует при первом приезде в город/на предприятие, а повторное изумление выглядит странно.

Исследователи УрФУ подчеркнули, что обезличенность и потеря аутентичности происходит из-за утраты памяти о закрывшихся предприятиях, бывших важным, нередко ключевым элементом повседневности города. В этой ситуации центрами памяти в зависимости от ситуации становятся архив или библиотека. Важно, чтобы горожане начали рассказывать об условиях и особенностях деятельности предприятия, сохраняя нарратив работы.

От интервью к корпусу

Лилия Пантелеева и Вероника Ремизова (НИУ ВШЭ – Пермь) представили доклад «Нарративы в антропологии: возможности анализа». Лилия Пантелеева пояснила, что в рамках «Зеркальной лаборатории» исследователи создали корпус антропологии труда, включивший 24 документа из 198 000 слов, преимущественно работников советской горной промышленности. Ученые зарегистрировали базу данных и получили первые патенты в области антропологии труда. В корпусе есть поиск по ключевым словам, и корпусная составляющая, отражающая статистические данные о количестве и тематике нарративов. Их поиск можно вести по общим темам и конкретным подтемам. Авторы планируют классифицировать их по жанрам в интервью и мемуарах. Единицей подсчета стал нарратив – элемент текста, характеризующийся определенной темой и завершенностью.

Корпус собирался в ходе экспедиции по поселкам и городам Сахалинской области, расположенным у закрытых шахт, преимущественно в ходе бесед с информантами. Также был создан классификатор профессий, включающий в том числе социально-гуманитарные специальности. Тексты размечались с помощью ИИ, и через некоторое время созданная база ляжет в основу базы нарративов, например, про определенные виды работ.

Лилия Пантелеева обратила внимание на жанровые особенности шахтерских мемуаров. Анализ показал, что труд оценивался по-разному в зависимости от взаимоотношений внутри коллектива и дальнейшей траектории работы (трудился шахтером до пенсии или перешел на другую должность).

Основными темами воспоминаний и интервью стали трудовой коллектив, специфика работы, руководство и его методы управления. Содержание и опыт автобиографической памяти изменчивы, она отражает индивидуальные и коллективные составляющие, язык становится ее выразительным элементом. Она опирается и на специфические, и на общеизвестные (семантические) эпизоды. 

Если выделять воспоминания об отдельных событиях, то одни больше вспоминают об условиях труда, другие – о руководителях, третьи – о коллективе, поскольку начинали работу с простых специальностей.

Лилия Пантелеева подчеркнула, что нарративный анализ находится на стыке с литературоведением (анализ структуры жанра, видовое разнообразие) и когнитивистикой (структура коллективной и индивидуальной памяти). В будущем ученые планируют анализировать нарративы других профессий.

Не-женская норма

Ведущий научный сотрудник Пермского федерального исследовательского центра УрО РАН Светлана Рязанова представила доклад «Нормальное и не-нормальное: представление о женском труде в памяти жительниц Прикамья (1999–2000 гг.)»

Она подчеркнула различное качество материала, зависящее от уровня профессионализма и заинтересованности интервьюера, расспрашивавших жительниц деревень неподалеку от музея «Пермь-36», где в 1970-е гг. находился один из лагерей для осужденных по политическим мотивам. 

Докладчик обратила внимание, что сельские женские специальности вне лагеря: доярки, телятницы, скотницы и даже трактористки и зоотехники, воспринимались местными жительницами как непрестижные, при этом информанты не очень переживают по этому поводу. Они рассказывают довольно монотонно, считая работу не долгом, а неизбежностью. Более высоко они оценивают низшие руководящие должности и интеллигентные профессии: бригадир, бухгалтер, учитель, директор школы.

Часто они трудились всю жизнь на одном месте, притом, что некоторые начинали с малолетства – пасли скот с 8–9 лет, но и работа в разных профессиях, универсализм считается вполне нормальной

Условия труда вне лагеря: без выходных, по 10–12 и более часов в день, без паспорта, воспринимались как тяжелые, но неизбежные. На этом фоне занятость в лагере (повар, секретарь, учетчик) выглядела как более стабильная и легкая, с четкими границами рабочего времени и лучше оплачиваемая. Когда закрыли лагерь, местные жители роптали, что это испортило образ местности, кроме того, он даже считался очагом цивилизации: «там клумбы, начальство хорошее, можно кино смотреть», а жизнь заключенных в лагере не рассматривалась как наказание, они, по мнению местных жителей, не работали (это неправда), их хорошо кормили, показывали кино и выписывали газеты.

Труд вне лагеря представлялся многим стихийным, когда работник/ работница не принадлежат себе, образование играет незначительную роль. Женщины могут говорить о суровом и ужасном как о смешном, оно нормализуется, а колония представляется местом работы для избранных. Важно, полагает докладчик, понять, что привело к смещению.

Светлана Рязанова отметила, что нельзя говорить об общем настроении, нужны более индивидуальные биографии. В интонации интервью незаметны пафос и страсть, поскольку подавляющее большинство респондентов – пожилые люди.

Военное детство

Научный сотрудник Сахалинского областного краеведческого музея Алена Дегтярь представила доклад «Нарративы о детском труде на Северном Сахалине в годы Великой Отечественной войны как инструмент передачи культурной памяти».

Она подчеркнула: труд детей в военные годы – часть общенародного военного усилия, их вклад в победу над нацизмом. Интерес к теме в последние годы вырос. Преимущественно исследователи рассматривали работу подрастающего поколения в колхозах, на предприятиях рыбной промышленности, а также помощь семьям фронтовиков и сбор дикоросов. Эти статьи транслируют ценности труда, коллективизма и патриотизма, сообщают о разных видах общественно-полезной деятельности.

Важно, по ее мнению, изучить эффективность мобилизации детей в экстремальных условиях притом, что некоторые документы плохо изучены или имеют ограниченный доступ, несмотря на отсутствие грифа секретности. 

Анализ документов и воспоминаний позволил зафиксировать вклад юных сахалинцев в победу и оценить события прошлого с разных точек зрения, дополнить документы интересными деталями.

Она сообщила, что площадь Сахалинской области до 1945 г. ограничивалась северной частью острова (южная принадлежала Японии) и не превышала 40 000 кв. км, население - 100 000 человек. В ходе Великой Отечественной войны в армию призвали около 22 000 сахалинцев

Дети работали в колхозах и в рыбной промышленности, число занятых в ней подростков выросло от 110 в 1942 г. до 500 в 1944 г., что позволило увеличить выпуск продукции. Старшеклассники трудились наравне с взрослыми по 12 часов с ночными сменами, часто под открытым небом без перчаток и повреждали руки, учеба начиналась с октября.

Учащиеся ФЗО и нефтяного техникума работали на нефтепромыслах, благодаря их помощи областной трест выполнил план и добыл около 2000 т. нефти. Архивные документы описывают условия труда и жизни: подростки жили на казарменном положении, работали по 12–14 часов в сутки, отпрашиваясь на 2–3 часа в неделю повидать семью. Сами подростки и партийные работники оценивали труд как героический, но одновременно первые отмечали, что он не отменял молодости: несмотря на усталость, они ходили на танцы.

Эти нарративы передают и сохраняют память, используют эмоциональные элементы для воздействия на современных детей и подростков и имеют воспитательное значение, подытожила Алена Дегтярь.

На круглом столе также были представлены доклады аспирантки Северо-Западного института управления РАНХиГС (Санкт-Петербург) Марии Сакаевой «Волонтерство как труд: особенности и проблемы исследовательского поля на примере добровольчества в условиях чрезвычайной ситуации», старшего научного сотрудника Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского федерального исследовательского центра РАН Зили Ибрагимовой «Историческая память и профессиональный труд в музейных нарративах моторостроительного предприятия». Студентки НИУ ВШЭ–Пермь Мария Леканова и Арина Широкова поделились результатами экспедиции «Мостопоезд-416: историко-антропологические аспекты труда».